Уважаемые зрители!
Мы активно готовимся к встрече с Вами после окончания карантинных мер и уже сейчас проводим все необходимые мероприятия для обеспечения Вашей безопасности на киносеансах.
Точная дата открытия нашего кинотеатра будет определена региональными властями.
А сегодня мы обеспечиваем исполнение всех рекомендаций Роспотребнадзора для того, чтобы посещение сеансов в нашем кинотеатре было максимально безопасным для Вашего здоровья и здоровья членов Вашей семьи.
Для этого реализованы следующие меры:

• организованы места обработки рук дезинфицирующими салфетками и кожными антисептиками,
• установлены необходимые временные интервалы между сеансами с целью проведения проветривания и уборки кинозала с применением дезинфицирующих средств,
• составлен график проветривания во всех помещениях кинотеатра,
• с целью недопущения скопления кинозрителей, допуск их в кинозалы будет осуществляться не менее чем за 15 минут до начала сеанса,
• кинозрители без защитных масок на киносеанс допускаться не будут,
• ежедневно, перед началом рабочей смены и в течение рабочей смены, осуществляется контроль температуры тела работников кинотеатра,
• наши сотрудники при обслуживании кинозрителей будут использовать защитные маски и перчатки,
• реализация кинобилетов будет осуществляться с учётом норм рассадки, соблюдая принцип социальной дистанции.

С уважением, администрация кинотеатра «Победа»!

Героиня повести Владимира Железникова (основанной на реальных событиях, произошедших с племянницей писателя!) Лена Бессольцева переезжает жить к дедушке в тихий город на Оке и поступает в шестой класс местной школы, где немедленно становится объектом изощренной травли со стороны своих одноклассников. Экстремальная по советским меркам история, заканчивающаяся, однако, трогательным финалом (никаких спойлеров!).

Даже сейчас, в эпоху адских школьных роликов на YouTube, после сериалов «Школа» и «13 причин почему» смотреть на злоключения Лены довольно тревожно: механизм бойкота, перетекающего в насилие, показан в фильме Ролана Быкова и книге Железникова очень правдоподобно. Добавьте к этому атмосферу ранних 1980-х (модное ретро) и элементы триллера вроде жуткой сцены с кабаньей головой, явившейся в окне Лениной комнаты. А в момент выхода фильм и вовсе был революционным: молодых негодяев в советском кино показывали не раз, но за тему школьного буллинга до режиссера Быкова не брался никто. Съемки шли не без проблем: то исполнительница главной роли Кристина Орбакайте откажется стричься наголо (мама Алла Пугачева запретила), то перед съемками осенней сцены город завалит снегом.

Конечно, за тридцать с лишним лет, которые прошли с премьеры «Чучела», кино и сериалы далеко продвинулись в изображении самых отталкивающих сторон подростковой души. Так что едва ли циничный современный зритель поверит в «Чучело, прости нас!» — слова покаяния, которые пишет в финале раскаявшийся хулиган Рыжий.

Гай Монтэг — пожарный, только он не тушит огонь, а напротив, его разводит. Цель Монтэга — любые обнаруженные книги. В мире будущего читают только опасные маргиналы — остальные предпочитают телевидение. Антиутопия Рэя Брэдбери написана в эпоху маккартизма, когда в США людям ломали судьбы, подозревая их в связи с коммунистами, но претендует на исчерпывающие описание тоталитаризма. Как и англичан Олдоса Хаксли (сатирический сай-фай «О дивный новый мир») и Джорджа Оруэлла (антиутопия «1984»), американского писателя интересовала идеология, стоящая за репрессиями против инакомыслящих, антикультурная основа всякой деспотии (вспомним костры из книг, пылавших на улицах Берлина после прихода к власти Гитлера).

«451 градус по Фаренгейту» — книга, быстро ставшая предметом читательского культа и внимания со стороны кинопродюсеров. Тем интереснее, что дорогостоящую постановку поручили Франсуа Трюффо — авангардному французскому режиссеру, обычно работавшему с куда более скромными бюджетами. Критика картину не приняла, но сейчас очевидно: не говоря на языке оригинала (английском), Трюффо уловил в истории про мир, где книги оказались вне закона, самое главное — страсть, с которой одни люди освобождаются от знаний, а другие, наоборот, стремятся к ним. Этот фильм обожает Мартин Скорсезе, как-то признавшийся, что позаимствовал у Трюффо прием медленного наезда камеры на героя, который находится в опасности.

Правда, после выхода фильма критики безжалостно ругали актерскую игру Джули Кристи, которая исполнила сразу две роли — благочинную жену главного героя Линду Монтэг и смутьянку Клариссу. Скажем честно, ругали небезосновательно.

Михаил Шолохов — один из главных вундеркиндов в истории русской литературы XX века. В 20 лет он опубликовал первый сборник рассказов. Тогда же Шолохов начал писать свой главный текст — роман-эпопею «Тихий Дон», который, ко всеобщему восхищению, закончил в 35. Писатель дожил почти до 80, но больше не сочинил ничего равновеликого, за исключением вот этого рассказа о простом советском солдате Андрее Соколове, пережившем военный ад и усыновившем незнакомого ребенка.

Его экранизация, режиссерский дебют Сергея Бондарчука, стала важной частью советской традиции изображения Великой Отечественной. Уже одно показательно негероическое название символизирует универсальность этой истории: автор рассказа и автор фильма стремятся показать непарадную изнанку Победы, цену, которую пришлось за нее заплатить. «Судьба человека» — образцовый фильм о «празднике со слезами на глазах», довольно откровенное для своего времени кино о солдатской доле, как и, скажем, поэма Александра Твардовского «Василий Теркин».

При этом Бондарчук точно чувствовал границы допустимого в советском искусстве и старался их не переходить. Оттого возникает ощущение, что он — впрочем, как и Шолохов — чего-то не договаривает. Через несколько десятилетий советское кино о ВОВ станет куда более натуралистичным («Восхождение» Ларисы Шепитько или «Иди и смотри» Элема Климова — почти что хоррор!). На этом фоне «Судьба человека» может показаться компромиссом между официозом и окопной правдой.

Первый и самый известный роман британского писателя Уильяма Голдинга про школьников, которые попали в авиакатастрофу, оказались на необитаемом острове и начали вести первобытный образ жизни с охотой и жертвоприношениями. «Повелителя мух» иногда называют антиутопией, но никакой специальной политической системы Голдинг не разоблачает. Скорее, это книга о спящей в людях дикости, которая не связана ни с происхождением, ни с социальным положением и которую не истребить.

Экранизация Питера Брука оказалась равновеликой литературному первоисточнику — собственно, ее благословил и сам автор. Режиссер поощрял импровизацию на площадке и снял почти 60 часов материала, из которых потом сделали сначала четырех-, а чуть позже полуторачасовой фильм. Несмотря на некоторые отличия в сюжете, экранный «Повелитель мух» вполне соответствует духу и идеям оригинала. Это такая отповедь британской робинзонаде и общеевропейскому культу «естественного человека», который якобы живет более честной жизнью, чем представители цивилизации; ненавязчивое рассуждение о том, с какой легкостью люди (даже воспитанные мальчики из хороших семей) скатываются в дикость; в конце концов, мрачный триллер о подростковой жестокости.

«Повелитель мух» входит в многочисленные списки лучшего за XX век, но стоит сразу предупредить: это едва ли комфортное чтение (и зрелище). Тем, кто болезненно воспринимает насилие на экране (или на бумаге), лучше выбрать другую историю из списка на лето.

Роман Ильфа и Петрова — главная русская сатирическая эпопея XX века и вместе с «Мастером и Маргаритой» основной источник мемов для поколения, родившегося сразу после Великой Отечественной. Ильф и Петров придумали трикстера Остапа Бендера, владеющего четырьмястами сравнительно честными способами отъема денег, и отправили его на поиски спрятанных в стульях бриллиантов. Авантюрный сюжет позволил авторам показать, как в послереволюционной России сосуществует архаика и модерн, «бывшие» (законспирированные дворяне, священники, диванные интеллектуалы) и «новые» люди. Как этот издевательский (в том числе по отношению к советскому строю) текст прошел цензуру, остается литературоведческой загадкой.

Есть две классические экранизации «12 стульев». Самая народная — разудалый мюзикл Марка Захарова с Андреем Мироновым в главной роли. Самая близкая к оригиналу — версия Гайдая, в которой гениального махинатора Бендера играет Арчил Гомиашвили (сегодня его мало кто помнит, а тогда его порекомендовал Гайдаю Владимир Высоцкий, сам пробовавшийся на роль Остапа). В пользу этого выбора говорит внешнее сходство актера с оригиналом (»…атлет с точеным, словно выбитым на монете лицом. Смуглое горло перерезал хрупкий светлый шрам», — так его описывают в «Золотом теленке»). Гомиашвили действительно похож на грозу юга, проворачивающего аферу за аферой в выдуманном Ильфом и Петровым Старгороде (в фильме эту роль играет не особенно замаскированная Одесса).

Правда, «12 стульев» Гайдая при всех опущенных при адаптации литературного текста деталях идут три часа и кажутся несколько затянутыми. А вот Захаров, снимавший свою версию для ТВ, оказался в более выгодном положении: разбив роман на четыре серии, он мог более свободно обращаться с материалом.

У Булгакова есть вещи более известные, но это, наверное, самая едкая — повесть о живущем на широкую ногу враче, который лечит советских чиновников и проводит рискованную операцию, пересаживая псу Шарику железы погибшего пролетария и превращая собаку в человека. В этом сюжете нетрудно увидеть сатиру на социальные эксперименты большевиков. И советская власть ее рассмотрела сразу: изъятая при обыске у Булгакова в середине 1920-х рукопись была опубликована в СССР только в перестройку, в 1987 году.

Сегодня в массовом сознании есть только одна версия «Собачьего сердца» — та самая, где одетый в одни кальсоны артист Толоконников поет непристойные частушки. И это страшно несправедливо. Фильм Владимира Бортко при всех достоинствах здорово сужал трактовку, подстраиваясь под запрос времени: зрители конца 1980-х (в стране как раз полным ходом шла перестройка) с радостью увидели в этой истории оправдание старого буржуазного быта и насмешку над революционным классом — и все. А ведь у Булгакова были и авторские шпильки в адрес спецов вроде профессора Преображенского, которые были готовы обслуживать большевистский режим в обмен на сохранение привилегий.

Фильм Альберто Латтуады (вышедший за 12 лет до официальной публикации книги в СССР!) — вещь более тонкая. Тут Шариков не захвативший гостиные и дворцы варвар, а жертва обстоятельств; Преображенский не остроумный барин, превыше всего ценящий душевный и бытовой комфорт, а тоже довольно противный и высокомерный тип, почти что «безумный профессор». Так конфликт становится объемным, авторская позиция не такой простой и плакатной, а зритель начинает симпатизировать униженным и оскорбленным в полном соответствии с традициями классической русской прозы.

Повесть «Дуэль», пожалуй, последнее звено в цепочке произведений, посвященных «лишним людям». Ей Чехов закрывает целый жанр отечественной литературы. Главный герой — беспутный молодой человек Иван Лаевский, сбежавший с чужой женой из Петербурга на Кавказ, рассчитывая начать новую жизнь. Ничего не вышло! И вот спустя два года Иван уже мечтает о возвращении в столицу, запивая свою тоску в обществе приятелей. Поведение Лаевского вызывает раздражение зоолога фон Корена — сторонника жесткого социального дарвинизма, который ненавидит жалующихся на свою долю бездельников. День ото дня столкновение между ними становится все неизбежнее.

Один из самых длинных чеховских текстов, «Дуэль», конечно, не сводится к поединку, и в фильме Довера Кошашвили сохранена и линия с неверностью возлюбленной Лаевского, Нади, и один из любимых персонажей самого Чехова — дьякон Победов, выступающий на стороне здравого смысла. И, конечно, философские споры. Режиссер, судя по всему, неплохо знаком с историей русской литературы: в его картине чувствуется, что конфликт Лаевского и доктора фон Корена — эхо споров и противостояний Онегина и Ленского, Печорина и Грушницкого («Герой нашего времени»), Базарова и Павла Кирсанова («Отцы и дети»). Лаевского, кстати, играет Эндрю Скотт, тот самый Мориарти из «Шерлока».

Чехов, наверное, самый универсальный из русских классиков. Его сюжеты одинаково удачно ставили и на Бродвее, и в высоколобом европейском кино. Но в конфликте «Дуэли» все же есть что-то специфически национальное, из-за чего фильм Кошашвили смотрится как будто с акцентом, но это если придираться. А вообще это образцово-показательная экранизация отечественной литературы (как и недавняя «Леди Макбет» с Флоренс Пью).

Ерническое переложение «Идиота» Достоевского. Персонажи и в целом ситуация та же: из Швейцарии в Россию возвращается князь Мышкин, который в поезде знакомится с богачом Рогожиным, влюбленным в своенравную содержанку Настасью Филипповну. Будут в этой истории и семейство Епанчиных (у них остановится Мышкин), и Тоцкий (он растлил Настасью, а потом содержал ее), и противный шут Фердыщенко, провоцирующий героев рассказывать о себе гадости.

Один из любимых фильмов ваших родителей, за два десятилетия растасканный на мемы, цитаты и рингтоны. В ролях — весь цвет дикого, но симпатичного российского кино конца 1990-х: юный Федор Бондарчук в дурацкой шапочке (позаимствованной из другой хорошей экранизации классики — «Гамлета» с Итаном Хоуком), Иван Охлобыстин, еще не ставший священником и квасным патриотом (но уже в вышитой кумачовой рубахе), Александр Баширов в вечном амплуа шута, Артемий Троицкий в роли избалованного барина и даже Барбара Брыльска в дичайших нарядах.

Наименее политизированная и самая, пожалуй, безумная книга Достоевского неожиданно оказывается той самой линзой, которая позволяет увидеть контрасты новой России, во многом похожей на старую. К тому же хулиганское и сделанное на коленке (иногда кажется, что это какой-то школьный спектакль) кино Романа Качанова позволяет четко визуализировать всех этих господ в сюртуках, не очень-то различимых в прозе Достоевского. А еще прорваться сквозь паутину иносказаний, не слишком понятных современному школьнику: тут суть отношений, в которых те или иные герои романа состоят с «двусмысленной женщиной» Настасьей Филипповной, изложена с недвусмысленной прямотой.

Самый известный в мире русский роман — толстовская эпопея об Отечественной войне 1812 года, парадоксах любви и смысле истории. Толстой, во-первых, прослеживает судьбы нескольких десятков человек, которые влюбляются, сражаются и философствуют, а во-вторых, философствует сам, рассуждая о пределах власти монарха. По мнению писателя, частная воля Наполеона или Александра Первого ничего не значила, и коллективным телом целого народа невозможно управлять приказами и директивами.

Российские критики дружно разругали снятый по Толстому сериал Тома Харпера, а западные наоборот. За что разругали? Конечно, за сокращения. «Война и мир» по сценарию Эндрю Дэвиса (это он, кстати, адаптировал для экрана «Дневник Бриджет Джонс») — краткий и избирательный пересказ романа. Режиссер сделал Андрея, Наташу, Долохова и всех остальных героями костюмированной молодежной мелодрамы с эротикой на 16+, попойками и насилием. «Мысль народная», которой больше века мучают школьников, интересуют Харпера и Дэвиса куда меньше, чем военные и любовные приключения персонажей. К тому же Пол Дано, играющий Пьера Безухова, куда убедительней и симпатичней Сергея Бондарчука из тяжеловесной советской экранизации, которую сейчас восстановили и снова показывают в кино (тем более что на момент съемок советского фильма актеру было уже 45!).

И еще одно достоинство: превратив роман в сериал, авторы приблизили опыт современного зрителя к опыту первых читателей «Войны и мира». Они ведь тоже читали романы Толстого (или Диккенса) по сериям-главам, ежемесячно выходившим в литературных журналах.

При этом имейте в виду: британский сериал совершенно игнорирует философию Толстого — собственно, то, ради чего все это он и сочинил. То есть, чтобы написать сочинение об идеях писателя, все равно придется прочитать второй эпилог романа — именно там изложена историософская концепция Льва Николаевича.